Белой сирени охапки.

Все руки в крови.

"Что это?" -

Я обрывала бегом,

там ведь бабки ругались.

"Ну, я скажу Вам -

девушка Вы без башки.

Может, и стражи порядка

За Вами погнались?"



Нет, не волнуйтесь,

Погоня не снаряжена.

Я оторвалась от бабок

Без лишних скандалов.

Я ведь решила -

Сирень - это значит весна.

Вот я весны Вам

Кусок посолидней урвала.



"Боже мой, правый,

ну, просто святое дитя!

Вас не учили..?

А впрочем - давайте ладошки".

Нет уж, мадам,

Не волнуйтесь, пожалуйста, зря.

Все зарастет без воздействий,

Совсем как на кошке.



"Что ж, как хотите,

но чаем я Вас напою.

Сыр? Творожок?

Шоколад?" -

А пивка не найдется?

"Это Вы шутите?

Что-то я Вас не пойму".

Нет, не шучу -

Издеваюсь.

"Понятно". Смеется.



В чашках - жасмин,

В вазах - розы, пионы, сирень.

Дым сигареты

И голос, негромкий и нежный.

Счастлив Поэт,

Тает мятной таблеткой мигрень.

Тает обиды комочек,

Колючий и снежный.



И распускается

теплое солнце в груди.

И зарастают порезы

Ладоней и сердца.

"Вы загрустили?" -

Давайте чуть-чуть помолчим.

Чтоб не мешали слова мне

На Вас наглядеться.



"Ну, посмотрите,

Коль это занятье Вам в кайф".

В голосе - солнце

И легкие тени в ресницах.

Вот мое место покоя

И вот он - мой драйв.

- Слушайте, может быть,

это всё мне только снится?



"И не надейтесь,

сирень рвали Вы наяву.

И до сих пор там старушки

Галдят, возмущаясь.

Я - настоящая,

Вот я конфетку жую.

И ни во что -

Как бывает во снах -

Не превращаюсь".



Вы - превращаетесь:

В ветер, в весенний поток,

В солнечный лучик, в весну,

В золотистое лето.

"Можете быстро поймать

это всё на листок?

Как же красиво -

Я буду потом перечитывать это".



…Запах сирени,

Улыбка, как пойманный сон,

Солнечный зайчик плутает

В каштановых прядках.

Бедный Поэт -

Опьянен он и заворожен

Женственной этой,

Таинственной,

вечной загадкой…

Это такое личное.Но если пожелаете - я вам открою.

Так хочет Бог



I



Земля станет мачехой, если

предаст и продаст мою душу

душа твоя. Вздрогнут от горя

и воздух, и море, и суша.

Меня в союзники взял ты --

прекрасней вселенная стала.

Шиповник стоял с нами рядом,

когда у нас слов не стало,

и любовь, как этот шиповник,

ароматом нас пронизала.



Но землю покроют гадюки,

если ты предашь мою душу;

не спев колыбельной сыну,

молчанья я не нарушу;

погаснет Христос в моем сердце,

и дверь, за которой живу я,

сломает нищему руку

и вытолкнет вон слепую.





II



Когда ты целуешь другую,

я это слышу и знаю;

глубокие гроты глухо

твои слова повторяют;

в лесу, на глухих тропинках

твои следы под росою, и я, оленем по следу,

в горах иду за тобою.

Лицо той, кого ты любишь,

в облаках встает надо мною.

Беги, как вор, в подземелья,

ищи с ней вместе покоя,

но лицо ее ты поднимешь, -

мое в слезах пред тобою.





III



Бог тебе земли не оставит,

если ходишь ты не со мною;

бог не хочет, чтоб пил ты воду,

если я не стою над водою;

он заснуть тебе не позволит,

если день ты провел с другою.





IV



Уйдешь - на твоей дороге

даже мох мне душу изранит;

но жажда и голод в долинах

и в горах от тебя не отстанут;

везде над тобой мои язвы

кровавым закатом встанут.



С языка мое имя рвется,

хоть другую ты окликаешь;

я, как соль, впилась в твое горло,

как забыть ее, ты не знаешь;

ненавидя, славя, тоскуя,

лишь ко мне одной ты взываешь.





V



Если ты умрешь на чужбине,

то, с протянутою рукою,

собирая в нее мои слезы,

десять лет пролежишь под землею,

и будет дрожать твое тело

в тоске, как в ветре колосья,

покуда костей моих пепел

в лицо твое люди не бросят.





***

Сонеты смерти





1



В стене бетонной ложе ледяное

не для тебя, и я исправлю это:

ты будешь ждать свидания со мною

среди травы, и шелеста, и света.



Я уложу тебя в иной постели,

мое дитя, продрогшее в темнице,

и станет пухом, мягче колыбели,

тебе земля, в которой сладко спится.



С пыльцою роз смешаю комья глины,

покуда лунный столп вверху дымится,

и, впредь не зная ревности и страха,



вернусь к тебе, счастливой и безвинной:

ведь как моим соперницам не биться -

моя и только эта горстка праха!







2



Но будет день с такой ломотой в теле,

что мне душа шепнет на полпути:

как розовые тропы надоели,

как не к лицу с веселыми идти!



Еще одна захлопнется темница,

ударит заступ, глина упадет...

И нам придет пора наговориться

взахлеб и вволю, вечность напролет!



Наедине с тобой в глухой пустыне

открою, отчего, не кончив круга,

в расцвете сил ты лег в земную твердь.



И станет явным тайное доныне:

нас небо сотворило друг для друга

и, уходя к другой, ты выбрал смерть.





3



Злые руки к тебе протянулись в тот горестный миг,

и застыли в печали созвездья, когда ради муки

ты покинул навек беломраморных лилий цветник.

Для чего ты отдал свое сердце в недобрые руки?..



И взмолилась я: "Смилуйся, Господи, гибнет мой друг

на неверной стезе. Провожатый не знает дороги.

Или вырви его из коварных губительных рук,

или в сон погрузи, подводящий земные итоги.



Ни окликнуть его, ни его удержать не могу -

черный ветер морей прямо в бурю уносит челнок.



Не вернешь его мне -- пусть достанется мертвой воде!"



Тонет розовый челн, беззащитно кренясь на бегу...



Разве тот не любил, кто и жалость в себе превозмог?

Ты, Всевышний, меня оправдаешь на Страшном Суде!



***



Верую в сердце мое, в эту ветку душистую, -

Дышит Господь на нее и колышет в тени,

Жизнь наполняет дыханьем любви, и становятся

Благословенными дни.



Верую в сердце мое, ничего не просящее,

Ибо в мечтанье причастно оно высоте,

И обнимает властительно все мирозданье

В этой высокой мечте.





Верую в сердце мое, наделенное трепетом, -

Ведь вразумил его Тот, кто волнует моря,

Вот и живет оно первоначальною музыкой,

Ритмы прибоя творя...



***



С ним я встретилась на тропинке,

Речка спящая не пробудилась,

Не раскрыл шиповник бутоны,

А душа моя вдруг раскрылась, -

И у женщины потрясенной

Все лицо залито слезами!



Шел и нес на губах веселых

Он свою беспечную песню.

А взглянул, и мне показалась

Песня глубже глуби небесной,

А тропинка мне показалась

Странной, словно во сне бессвязном, -

Неспроста на рассвете алмазном

Все лицо залито слезами!



Напевая, прошел он дальше

И унес мой восторг с собою...

Цвет шалфея на стал синее,

Не вознесся в небо с мольбою.

Ну и пусть! Ведь воздух пронизан

Потрясенной моей душою.

Хоть меня и никто не унизил,

Все лицо залито слезами...



***

О как твой взгляд меня преображает! -

Лицо сияет, как в росе травинки.

Меня тростник высокий не узнает,

Когда к реке спущусь я по тропинке.



Стыжусь себя: остры мои колени,

Надломлен голос, рот сведен тоскою.

Пришел ты -- и себя я на мгновенье

Почувствовала жалкой и нагою.



Не встретил бы и камня ты сегодня

Бесцветнее, чем женщина вот эта,

Которую заметил ты и поднял,

Увидев взгляд ее, лишенный света.



Нет, я о счастье -- никому ни слова,

Нет, не поймут идущие по лугу,

Что так разгладило мой лоб суровый

И что за дрожь пронизывает руку.



Трава росу ночную пьет стыдливо,

Целуй! Смотри, -- не отрываясь, нежно!

А я наутро буду так красива,

Что удивлю собой тростник прибрежный.



***

Я забыла, что в прах обратились

твои легкокрылые ноги,

и вышла, как в лучшие дни,

навстречу тебе по дороге.



Прошла по долине с песней,

но голос мой надломился.

Вечер свой кубок со светом

опрокинул, а ты не явился.



Осыпался понемногу

мак солнца, от зноя сгорая;

бахрома тумана над полем;

а я одна... все одна я.



Сухого дерева руки

трещат на ветру, коченея.

И в страхе я позвала:

"Любимый, приди скорее!



Мне страшно, и я люблю,

приди скорее, любимый!"

Все гуще ночь становилась,

а бред мой - неудержимей.



Я забыла, что стал ты глух

к моему безумному зову;

я забыла твою немоту

и цвет белизны свинцовой,



большие глаза, которым

открылось высшее знанье,

твою неподвижную руку, -

ты мне ее не протянешь.



Асфальт свой ночь разлила,

как лужу. Над полем крылья

со страшным шелестом шелка

пронес предсказатель - филин.



Я звать тебя больше не буду,

ты свой день на земле отработал;

все идут мои ноги босые,

отдыхаешь ты от заботы.



Зачем по дороге пустынной,

на свиданье с тобой бежать мне?

Не станет плотью твой призрак

в моих раскрытых объятьях.